ПРО ГОЛОВУ

рассказ о том, как я ходил в парикмахерскую и что из этого вышло

Чем заняться безработному в будний день в Москве? Ясное дело — попить пивка, поиграть на бильярде, совершить моцион или пойти подстричься, например.

Пройдясь пунктиром по первым пунктам вышеупомянутого списка я задумался — действительно, а не подстричься ли? Ноги сами вывели меня к салону-парикмахерской на Ленинградском проспекте, где я неоднократно совершал обряд обрезания волос и стрижки бороды.

 — Можно ли у вас прямо сейчас сделать стрижку и привести в порядок бороду? — спросил я у  приветливой дамы за стойкой администратора. 

 — Да, можно, — ответила дама, проводила в зал и усадила в кресло.

Мастером оказался молодой человек с офисной прической на голове. Звали его Андрей. Андрей очень интересно общался — он выстреливал несколько фраз, потом замолкал на несколько минут, потом опять. Общение было любопытным. Когда я предложил ему помыть мне голову перед стрижкой он отказался, объяснив, что "о грязные волосы ножницы меньше тупятся, хоть они (ножницы) и ого-го, но тупятся меньше…". Хорошее начало, подумал я, что-то будет дальше. Дальше была реплика "у меня раньше были длинные волосы, я их в красный цвет покрасил, мелированные такие, потом обрезал, сейчас жалею…". Я посмотрел на Андрея, попробовал представить его с длинными красными волосами. Не получилось. Парикмахер продолжал — "у вас хорошие волосы, густые, вот у моей бабушки, год назад умерла, в 91 год волосы были как мои, все ее подружки седые, а у нее как мои…".

Тут я отвлекусь от реплик Андрея. Надо сказать, что он с самого начала вызвал у меня опасение в профессиональном смысле. Голову мне мыть не захотел, не предложил снять очки, а ножницами заработал вдвое быстрее обычного. Или втрое. Волосяной покров на моей голове начал сокращаться с какой-то неуправляемой скоростью. Когда я понял, что дело пошло вкривь, то попытался продемонстрировать мастеру несколько фотографий самого себя на разных документах, как бы призывая соответствовать, а то документы перестанут соответствовать мне. Андрей кивнул и продолжил.
Когда ножницы стали подбираться к ушам, я решил еще раз проявить инициативу и  попросил не открывать уши целиком, оставить так, что бы наполовину. «Да так и выйдет!» — приободрил меня цирюльник. Стало страшно.

По дороге домой я старался смотреть и не смотреть в стекла витрин — собственное отражение вызывало любопытство и испуг одновременно.

P.S.
У Белорусской зашел в «Хмельную чарку» и заказал себе яичницу с беконом и пиво. За этим полдником и написал этот текст.

 

Владимир Рыбаков
19 июля 2002 года, Москва