МАСЛО

Леонид КАГАНОВ

Вадим Петрович выдернул из пачки новый лист белоснежной бумаги и занес над ним маркер как нож. Бумага лежала на столе, готовая к своей участи. Заныла печень. Вадим Петрович отшвырнул маркер, положил на лист громадную желтоватую пятерню, секунду помедлил, а затем резко скомкал листок и щелчком отправил его на пол. Там уже лежало несколько десятков белых комков. Вадим Петрович долго смотрел на них.

«Бутер»! -- наконец провозгласил он в тишине кабинета. -- «Бутер»! -- Он деловито взял маркер, выдернул из пачки новый лист, но замер: -- Хрен там, -- сказал Вадим Петрович. -- Не поймут. Русское надо, -- он постучал маркером по листку: -- «Василек»! Бред. «Лесное»! С какой радости? «Луговое»! Опять. Йо-оханный... -- Вадим Петрович натужно потер мясистыми пальцами багровые пульсирующие виски. -- Надо что-то новое». Вадим Петрович размашисто вывел на весь лист: «Новое». Задумался. Скомкал бумагу и отправил ее на пол. «Вечернее». «Утреннее». «Луговое»... Вот привязалось! Замкнутый круг. Масло «Замкнутый круг»! В писклявом хохоте затрясся лежащий на столе мобильник и поехал, жужжа, к краю.

«У аппарата», -- сказал Вадим Петрович. «Алло! Вадим Петрович! Это Скворцов! -- хрюкнуло в трубке. -- Докладываю: ну, как бы первый цех реально пущен! Со вторым как бы маленькая проблема. Ну, там канализация не это, короче, стоки надо как бы по уму делать. Я как бы сейчас говорил с Водоканалом...» «Стоп! -- рявкнул Вадим Петрович. -- Я должен выслушивать все это?» «Ну, как бы отчетность, -- растерянно сказала трубка, -- возникли незапланированные как бы финансовые...» «Ты крадешь мои деньги?» «Нет!!» «Тогда какого рожна ты крадешь мое время? Кто директор -- я или ты?» «Я, Вадим Петрович...» «Почему у меня должна болеть голова из-за твоих проблем?» «Виноват, Вадим Петрович...» «Я тебе уже сто раз говорил: меня это не интересует! Деньги я даю. Пустишь завод, принесешь мне смету». «Виноват, Вадим Петрович...» «Вот так лучше, -- смягчился Вадим Петрович. -- Ты слово придумал?» «Вадим Петрович, я как бы...» «Да или нет?» «Я как-то... Тут как бы столько дел... Жена придумала, ну как бы, вроде чтоб «Солнечное»...» «Солнечное»?» «Как бы «Солнечное». «Зачем?» «Ну... -- замялся Скворцов. -- Масло, оно ведь как бы желтое, ну и солнце вроде... Нет?» «Кретин! Масло желтое, когда прогорклое! Или слишком жирное! А у меня будет масло белое! Четыре миллиона евро! О...ное будет масло, понял?» «Понял, Вадим Петрович, буду как бы думать». «Чтоб до вечера десяток вариантов! Не можешь сам -- тряси жену! Кого хочешь тряси, хоть Водоканал! Работягам своим объяви: кто найдет хорошее слово, дам денег». «Трудно это, Вадим Петрович, -- неуверенно сказала трубка, -- как бы слово придумать...» -- «А его не надо придумывать! Все слова уже придуманы тыщу лет назад! В русском языке миллион слов! Надо из них взять одно. Готовое. Простое и понятное. Ферштейн?» «Ферштейн, Вадим Петрович. Но как бы не знаю даже. Вот было бы в русском языке три слова -- мы бы с вами сели и выбрали... А когда миллион, тут как бы профессионал нужен. Этот, как его... Писатель какой-нибудь. Или поэт как бы...» -- «Поэт! Ты знаешь хоть одного поэта во всей Щетиновке? Не долби мои мозги, -- сказал Вадим Петрович. -- К вечеру с тебя десять вариантов. Ауфвидерзейн!» -- он нажал отбой.

Снова взял в руку маркер, положил перед собой чистый лист, закрыл глаза и попытался представить пачку хорошего масла. Это удалось. На пачке даже виднелась надпись. Вадим Петрович попытался разглядеть название, оно было неразборчивым, из трех букв. «Луч»? -- произнес Вадим Петрович. -- «Мир»?» С закрытыми глазами хотелось спать.

В кабинет заглянула Эллочка.

«Минералочки, Вадим Петрович?» -- спросила она. «Слово придумала?» «Роза». «Что роза?» «Масло «Роза». Такой цветок красивый». «Йо-оханный... Элла, значит, вот что -- достань мне телефоны каких-нибудь поэтов! Писателей!» «Креэйтеров?» «Да, типа того».

Эллочка вышла.

«Солнечное», -- сказал Вадим Петрович. -- «Свежее». «Здоровое». «Вкусное». Мажется хорошо. «Размазня»!»

Мобильник зашелся в истерике. Вадим Петрович поднес его к уху:«У аппарата!» «Вадим Петрович! Я как бы тут звонил в Москву брату, он сказал, что теперь принято как бы всякого рода водку и закуску называть фамилией с двумя «эф»...» «У меня ни одной «эф» в фамилии». «У меня есть. Я готов фамилию предоставить как бы». «Масло «Скворцофф»? А когда я тебя, Ф-Ф, завтра выгоню и поставлю какого-нибудь Ф-Ф-Козлова? Мы с ним этикетки будем перепечатывать? Ф-Ф?!» -- «Вадим Петрович! Вы как бы меня не поняли!!! Я имел наоборот -- сделать вашу фамилию!» -- «Мою фамилию?! На масло?!! Ты с ума сошел, придурок?!» -- «Так, может, вам лучше было бы не масло производить, а...» -- «Ты еще меня бизнесу учить будешь!» -- взревел Вадим Петрович и со злостью брякнул мобильник на стол.

В кабинет впорхнула Эллочка с листком бумаги. «Нашла, Вадим Петрович. Фирмы по дизайну, рекламе и слоганам. Одна в Щетиновке и шесть в Самаре». Эллочка тихо вышла. Вадим Петрович набрал номер в Щетиновке и прислушался. В эфире долго щелкало и постукивало, словно переговаривалась стая дятлов, затем трубку подняли.

«Масс-техноложи-консалтин-групп», добрый день?» -- с придыханием откликнулась девушка, умело придавая каждому слову учтиво-вопросительную интонацию. «Главного к аппарату», -- хмуро пробасил Вадим Петрович. «Как вас представить?» -- проворковала девушка. «Заказчик». «Минуточку, переключаю, -- мяукнула девушка, крепко зажала трубку ладошкой и развязно крикнула: -- Вась, возьми! Ва-а-ась!»

«Алло! -- раздался высокий мужской голос. -- Вы по поводу визиток? Не привезли пока, попробуйте перезвонить после обеда». «Стоп! -- рявкнул Вадим Петрович. -- Ты директор?» -- «Я, -- неуверенно ответила трубка. -- А вы?» -- «И я директор, -- сказал Вадим Петрович. -- Есть разговор. Заказ». -- «Адрес знаете? -- и трубка забубнила привычной скороговоркой: -- Улица Партизана Глухаря, дом один. Он там один. Это от вокзала на маршрутке № 4 до конечной, там прямо до напорной башни, в проулок, по доскам через канавку...» -- «Стоп, -- сказал Вадим Петрович. -- Жду у себя в офисе через полчаса. Здание мэрии, четвертый этаж, «Фольксбутер». -- «Оп-па...» -- сказала трубка. «На кого пропуск выписать?» «Э-э-э... Цуцыков. Василий Цуцыков». «Пока будешь ехать -- начинай думать. Ситуация такая: нужно название для масла. Но не простое. Самое лучшее название. Масло новое, сливочное о...ое. Название должно соответствовать. Ферштейн?» «Я вас понял». -- «Жду».

***

Василий Цуцыков оказался тощим человеком лет тридцати пяти, с узким лицом в золотых очках. В руках он нервно сжимал багровую кожаную папку, удивленно косясь на мятые бумажки, раскиданные по кабинету. Длинные волосы были схвачены сзади резинкой. «Голубой, -- огорченно подумал Вадим Петрович, -- впрочем, какая разница?» Он кивнул на свободное кресло. Цуцыков сразу расстегнул папку и вынул лист бумаги, исчерканный авторучкой. Вадим Петрович жестом остановил его. Крикнул Эллочке: «Кофе гостю!» -- вынул свою визитку и кинул ее вдаль по столу. Цуцыков взял визитку обеими руками.

«Сметана Вадим Петрович, -- прочел Цуцыков торжественно. -- Телефон какой длинный, это Москва?» -- «Это мобильный, -- Вадим Петрович кивнул на трубку. -- Через Германию. А теперь слушай меня внимательно, объясняю один раз».

Цуцыков поерзал талией в кресле, сложил ладони и замер.

«Мне пятьдесят пять, -- задумчиво начал Вадим Петрович. -- У меня небольшой замок под Кельном, жена, две любовницы, две дочки и сын в Америке. Мне ничего не надо. Ферштейн? Вообще ничего. Можешь такое представить? -- Цуцыков вежливо покивал. -- Когда я уезжал, у меня было столько денег, сколько ты в кино не видел. -- Цуцыков вежливо покивал. -- За мной охотились такие люди, которых ты никогда не увидишь. -- Цуцыков застыл с полуулыбкой. -- Теперь уже не увидишь. Столько лет прошло, все поменялось. Я вернулся, чтобы делать в России бизнес. Ты слышал, что в Щетиновке строится завод масла?» «Конечно!» -- Цуцыков энергично кивнул. «Я был на выставке в Бельгии. Купил самого нового оборудования на четыре миллиона евро!» «Это если в рублях...» -- Цуцыков задумался и стал чесать лоб над очками. Вадим Петрович щелкнул пальцами, привлекая внимание: «Четыре миллиона евро только оборудование! Я построил завод. Я поднял и перестроил пятьдесят коровников. Я буду выпускать масло. О...ое русское масло! Такого нет даже в Германии! А в Щетиновке будет! Ты сам откуда?» «Наш, местный. Родился в Щетиновке», -- закивал Цуцыков. «Хорошо, что местный, -- удовлетворенно кивнул Вадим Петрович. -- Есть маленькая проблема. Нужно название. Но не просто название. Самое лучшее название для масла. Мы тут думали, думали... Нужны свежие силы». «Я готов! -- Цуцыков вскинул голову и посмотрел Вадиму Петровичу в глаза. -- К какому сроку?» «Вчера», -- сказал Вадим Петрович. «И все-таки?» «Третью неделю бьемся. Завтра я улетаю. Сегодня к вечеру надо решить. Деньги не вопрос. Дам, сколько попросишь. Хоть сто евро, хоть триста, хоть пятьсот». «Полторы тысячи...» -- пискнул Цуцыков и испуганно вжал голову в плечи. «Сколько-о-о??! -- Вадим Петрович медленно поднялся во весь свой рост и навис над столом. -- За одно-единственное слово?!!» «Такая цена», -- пробормотал Цуцыков. «Одно слово!!!» «Разработка бренда!» «Одно слово!!!» «В Самаре три тысячи! В Москве пять! Наверно...» «Ты не в Москве!!! -- рявкнул Вадим Петрович. Заныла печень. Вадим Петрович устало опустился в кресло. -- Да какая разница? Дам и полторы, только придумай».

Цуцыков важно поправил очки. Вошла Эллочка и поставила перед ним дымящуюся чашку, а перед Вадимом Петровичем -- бутылочку французской минералки и бокал. Вадим Петрович жадно опрокинул бутылочку в бокал: «Читай, что у тебя готово?»

Цуцыков элегантным жестом поднес к лицу руку с листком. «Точно голубой», -- подумал Вадим Петрович. «Доярушка»!» Вадим Петрович с омерзением помотал головой: «Вот только не надо этого совка! Этих всяких, блин, ударница -- доярница -- красная заря, без этого! Прошлый век! Масло новое, о...ое, для простых русских людей. Ферштейн?» «Василек»?» «Тупо! Так и я умею! Это обычное название, а мне надо самое лучшее! Чтоб человек прочел этикетку и остолбенел -- вот оно, наконец! Мечта всей жизни! Не пройти мимо! Ферштейн?» «Весна»?»

«Ну точно голубой», -- подумал Вадим Петрович и начал пить минералку. «Луговое»?» Вадим Петрович поперхнулся и посмотрел на Цуцыкова: «Да с какой радости «Луговое»?!» «По ассоциации. Коровы-то на лугу пасутся». «Но на лугу навоз, а не масло! Ты был на лугу?» «Солнышко». «Думали уже. Понимаешь... Как тебя?» «Василий Цуцыков». «Понимаешь, Василий, название должно быть сильное! Звучное! Могучее! Мощное! «Тайфун»?» «Тьфу». «Гольфстрим»?» «Да заткнись! Слушай: вот у нас было такое предложение: «Бутер». Бутер -- по-немецки «масло». Обсудили -- не подошло. Почему?» «Понятно почему. Получается масло масляное». «Идиот! Просто нужно русское, мать твою! Русское! Ферштейн?» «Соловушка»?»

Вадим Петрович демонстративно разглядывал толкающиеся пузырьки минералки. «Сроду не было голубых в Щетиновке», -- думал он.

«Пастушок»?» «Может, сразу «Петушок»?» -- перебил Вадим Петрович. «Хорошая идея!» -- обрадовался Цуцыков. «Пошел вон!» «Как?» -- растерялся Цуцыков. «Пешком! Вон отсюда, гомик волосатый!»

Дверь за Цуцыковым закрылась. Вадим Петрович снова положил перед собой чистый лист. «Русское», -- написал он на нем и задумался. Зажужжал телефон.

«У аппарата», -- сказал Вадим Петрович. «Алло! Это как бы Скворцов, -- раздалось в трубке. -- «Соловушка». «Что-о-о?» «Как бы «Соловушка».

«Теперь директор у меня пидор», -- вздохнул Вадим Петрович. «Что ж ты, дурень?» «Жена придумала как бы. А я вот что подумал: может, так и назвать, как фирму -- «Фольксбутер»?» «Объясняю. Уже сейчас одному объяснял. Название нужно: а -- сильное, б -- русское, в -- необычное, г -- о...ое. Ферштейн?»

Вадим Петрович отбросил телефон и снова взял в руки маркер. «Масло «Медведь», -- заявил он после долгой паузы. -- Это уже хорошо. Это не «Соловушка». А еще масло «Русская тройка»! -- он торопливо заскрипел маркером, перечитал написанное и бросил листок на пол. -- Элла!»

В кабинет заглянула Эллочка. «Принеси книг, что ли, каких-нибудь. Газет. Самых любых!»

Эллочка исчезла. Заверещал телефон. «У аппарата», -- сказал Вадим Петрович. «Вадим Петрович! Это Цуцыков! Можно вам перезвонить куда-нибудь, чтоб не через Германию?» «Нет!» «Хорошо! Я придумал русские названия!» «Говори». «Русская тройка»!» «Пфу ты...» «Это не все! -- заторопился Цуцыков. -- Есть еще лучше! То, что вам надо!» «Давай, не томи». «Королевское»!» -- объявил Цуцыков. «Хм. «Королевское»? Неплохо. Очень даже неплохо. Хм... Нет, не пойдет». «Почему?» -- огорчился Цуцыков. «Платформа «Короли» и село «Короли» в тридцати километрах. Подумают, что оттуда масло. А масло наше, щетиновское». «Может, так и назовем: «Щетиновское»?» «Неаппетитно». «Наше масло»?» «Глупо». «Масло «Новое»?» «Неоригинально. Масло новое, а название старое. Что там у тебя еще?» «Царь-масло». «Это как это?» «Ну, есть царь-колокол, царь-пушка, а у нас будет царь-масло!» «Царь-масло? А ты о бабах думал? Как будут наши бабы в магазине спрашивать? Дайте пачку «Царямасла»? Ты о бабах вообще когда-нибудь думаешь?» «Масло «Зверь». «Невразумительно. Еще?» «Ну, в общем, пока все». «Продолжай думать. У тебя уже получается. Чтобы к вечеру... И больше думай о бабах!»

Вадим Петрович отложил мобильник и шумно вздохнул. В кабинет аккуратно вошла Эллочка. Она несла поднос, на котором высилась груда книг и газет. «Вот молодец, девка», -- подумал Вадим Петрович, -- даром что «Мисс Самара». Масло «Элла»? Маслоэлла. Дайте пачку маслаэ-э-э... Блевать». Вадим Петрович осмотрел стопку. Алексей Алексеев: «Приключения Пещеристого», «Дело Пещеристого», «Пещеристый наносит удар», «Вход для Пещеристого», «Выход для Пещеристого», «Пещеристый возвращается», «Гильотина для Пещеристого», «Опознание тела Пещеристого». Вадим Петрович яростно смахнул томики на пол и взял словарь Даля. Третий том. «ПОЛИПЪ -- древнiе называли такъ каракатицу или спрута». Потянулся за газетой. Районная многотиражка. «Новости города -- у приезжего задержаны наркотики». «Сетка-рабица оптом и в розницу». «Как мы подружились с простатой». «Йо-о-ханный...» -- крякнул Вадим Петрович, отшвырнул «Щетиновскую звезду». Остро заныла печень. Вадим Петрович смахнул на пол все, что было на столе. Глухо брякнул поднос. Рассыпчато прозвенел бокал. «Да черт бы вас всех, -- подумал Вадим Петрович и стукнул кулаком. -- Элла! Маленькую!»

Появилась испуганная Эллочка.

«Вадим Петрович, но вам же...» « Делай что я сказал!»

Через минуту перед ним стояла стопка водки и бутерброд с сыром. Вадим Петрович опрокинул стопку и удовлетворенно зажмурился.

Заверещал мобильник. «У аппарата». «Это Цуцыков! -- выпалила трубка. -- Отличное название!» «Ну?» «Масло «Афродита»!» «Кто такая?» «Древняя богиня. До Христа жила». «Не надо древнюю, масло новое, свежее». «Ну она симпатяга такая, голая, фигуристая...» -- Цуцыков был обескуражен. «А масло при чем?» «Согласен. Есть еще варианты! «Аннушка». «Маруся». «Женечка». «Сашенька».

«Вот пидарас», -- поморщился Вадим Петрович: «Ну сколько раз повторять? Четыре миллиона евро! Небывалое, о...ное масло! Еще есть варианты?» «Ну... Масло «Носорог». «Не понял?» «Ну это уже так... Напоследок уже, устали наверно». «А я при чем?!» «Извините. Больше не повторится». «Это все?» «Маслоежка». Вариант: масло «Гладкая жизнь». Ну, в общем, пока все». «Приезжай в офис, -- сказал Вадим Петрович. -- Будет мозговой штурм».

Вадим Петрович отложил трубку и покатал стопку по столу. «Элла! Вызови всех в офис. Скворцова. С женой! И этого, чернявого... И... -- стопка выскользнула из-под руки, упала на пол и кратко щелкнула, -- да черт с ними со всеми!!! Никого не зови!!! Бутылку водки и пожрать!! Курицу!! Свинину!!! Сало!! С перцем!! В кабак! Гори оно все...»

***

«Вася, мля, ты меня уважаешь?» -- спрашивал Вадим Петрович, наклоняясь через дощатый столик к самому лицу Цуцыкова, чтобы перекричать оркестр. «Ув-важаю, Вам-Прович», -- отвечал грустнеющий Цуцыков. «Тридцать лет назад все пацаны Щетиновки знали, кто такой Вадик Сметана! Понял? Уважали! И в Королях знали! Боялись! И в Самаре слышали!» -- «Угу... -- кивал Цуцыков. -- А может, переоборудовать цеха на сметану?» -- «Мля! -- стучал кулаком Вадим Петрович. -- Вася, пойми! А потом перестройка! В Москве знали меня! По всей стране знали, суки, кто такой Сметана!! Сметане все можно! Я любые проблемы решал! Вот только название придумать не могу. Знал бы, что такое будет, ни на хрен бы не покупал оборудование за четыре миллиона на этой сраной распродаже!» -- «Угу...» -- кивал Цуцыков.

«А вот голубых в Щетиновке сроду не было», -- вдруг вспомнил Вадим Петрович с огорчением. «Ты чего в пидоры пошел, Вася?» -- «Сам ты пидор! -- взвизгнул Цуцыков. -- Я женат с семнадцати! У меня трое по лавкам! Попробуй их прокормить этими сраными визитками и рекламками! Фирма крошечная! Я и Светка! Доходы -- во!» -- Цуцыков сжал кукиш. «А че волосы не стрижешь?» -- опешил Вадим Петрович. «Мля-я-я-я-я!!!» -- вскинулся Цуцыков. «Тихо-тихо! -- Вадим Петрович миролюбиво помахал желтой пятерней и налил еще по стопке. -- Хорошо, что не пидор. Уважаю. Придумай мне слово, Вася. Пять тысяч дам! » -- «Не знаю-ю-ю я-я... » -- Цуцыков мотал головой, и Вадиму Петровичу казалось, что он вот-вот заплачет. Они чокнулись и выпили. «Вася, все просто. Масло о...ное. Нужно, чтобы человек почувствовал это всей душой! -- Вадим Петрович постучал ладонью по печени. -- Ферштейн?» -- «О.....ное масло», -- неожиданно трезвым голосом сказал Цуцыков. «Не понял?» -- «О.....ное масло». Чего думать-то!» -- «Так нельзя!» -- испугался Вадим Петрович. «Иначе никак». -- «Так нельзя!» -- повторил Вадим Петрович. Цуцыков скорчил неожиданно дикую рожу: «Сметане все можно, Сметане все можно!» -- передразнил он, но Вадим Петрович смотрел сквозь него, вдаль. «О.....ное масло», -- он налил стопку до краев и опрокинул в рот, -- ну, Васька! Ну, гений! Профессионал! Че ж ты раньше-то молчал?»

Словно железная рука схватила печень и сжала, начала крутить внутри живота, как выкручивают из грибницы боровик. Подкатило к горлу. Зал кабака закружился и улетел, со всех сторон навалилась желтоватая темнота. «Вадим Петрович!!!» -- закричал Цуцыков.

***

В белых коридорах госпиталя Хольденштрау Вадим Петрович впервые почувствовал себя безнадежным стариком. За год -- три операции. Лазерная терапия, горы таблеток на тумбочке... Иногда жена пересказывала ему новости из России. Небывалая популярность у населения, золотая медаль на фестивале российских продуктов. Налажены поставки в Москву. Выстроен новый корпус. Скворцов стал почетным членом Лондонского клуба. Госдума продолжает обсуждать поправку к законопроекту о цензуре названий, но мнения снова разделились. «Фольксбутер» подает в суд на щетиновскую «Велину», выпустившую пакеты быстрого приготовления «Не...ый супчик», но, судя по всему, суд не признает плагиата...

журнал "ОГОНЕК" №14 2002г.