Новая газета (№ 39)Борис ГРЕБЕНЩИКОВ:
Я ВООБЩЕ УДИВЛЯЮСЬ, ЧТО НАС КТО-ТО СЛУШАЕТ
В студии Гребенщиков проводит больше времени, чем дома. Поэтому неудивительно, что встречу он назначил именно там, а разговор у нас пошел об искусстве. Музыка навеяла, не иначе
— Борис, я тут походил по вашему городу… Вам никогда не хотелось переехать из этого мрачного, угрюмого, серого, страшного Питера в нормальную Москву?
— Нет. Потому что в Москве близость к денежным структурам и структурам власти создает атмосферу, которая не способствует развитию искусства. В Москве хорошо продавать. А работать в Москве сложно. Поэтому в столице не так уж много, скажем, крупных музыкантов.
— Вас что, деньги не интересуют?
— Не интересуют. Можно потратить всю жизнь, зарабатывая деньги, после чего выяснится, что в могилу их не унесешь; и больше того — на деньги человек зачастую не может купить того, что его в состоянии по-настоящему удовлетворить.
— Я так вижу, что вас удовлетворяет только работа. Этап денег вы удачно проскочили.
— Да. Меня удовлетворяет хорошо написанный и аранжированный кусок музыки, который тронет мое сердце. Денег это не приносит. Зато хорошая музыка вознаграждает в другом смысле — у нас большое количество хороших знакомых, которые с симпатией относятся к тому, что мы делаем. Это позволяет нам в других городах не снимать гостиницу, а жить у друзей.
— Это в каких таких глухих местах вы останавливаетесь у друзей, экономя на гостинице?
— У меня много друзей в Англии, Испании, в Женеве.
— А-а… Ну на вилле можно и всем оркестром остановиться. Тогда не стоит прибедняться. Вы на чем ездите?
— На джипе. У меня «Чероки».
— С новья брали?
— Нет. Старый джип. Год ему был, когда мне его из Америки привезли… И я ничуть не прибедняюсь. Могу дать твердый отчет о своих деньгах. У меня сейчас 6000 долларов в банке и 10 000 долларов долга — за альбом. В кассе группы — ноль. Группа зарабатывает ровно столько, чтобы прожить до следующих гастролей. Из 100% вложенных в запись альбома денег продажа альбома возмещает только 45%.
— На что же вы живете? Откуда у вас джип «Чероки»?
— Живем на концерты. Машина — подарок. Знакомые подарили, точнее, деньги дали. Я хотел что-то новое купить, но друзья отговорили, сказали: мы тебе дешевле из Америки пригоним. И пригнали.
— Я почему-то думал, что вы богатый человек.
— Нет. У меня на пятерых человек — я с женой и трое детей — стометровая квартира на Невском. Джип. И есть еще дача, на которую я лет пять не ездил… Больше ничего нет. Но при этом я считаю себя значительно богаче большей части моих денежных знакомых, потому что делаю что хочу, и каким-то чудом для этого еще находятся финансы.
— А что это за диск у вас тут лежит?
— Это мне Максим Леонидов принес свой новый альбом, просил помочь как-то пристроить. У него сейчас большие проблемы. Хотя альбом очень хороший.
— У Леонидова проблемы? Странно, он очень популярный человек.
— Тем не менее. У всех серьезных музыкантов проблемы. Максим несколько лет бился, чтобы его песни зазвучали наконец на радио. А ему все отвечали: «Не формат, не формат»… Массовая культура сейчас находится целиком в руках людей, которые не заинтересованы в ее качестве, а заинтересованы в том, чтобы ее продать. В этом нет ничего страшного, потому что массовая культура всегда находится в таком положении, потому что представляет собой товар. Но бывают периоды в жизни разных стран, когда хорошо продается хорошая культура, а у нас почему-то сейчас хорошо продается плохая культура.
— Какой покупатель, такой и товар.
— При современном уровне рекламы можно сделать популярной любую бездарность. Все зависит от раскрутки. Но хороших исполнителей почему-то никто не раскручивает.
— Да продавцу по хрену, что продавать. Будут хавать Моцарта — будут торговать Моцартом. Не надо демонизировать производителей поп-культуры и обвинять их во вредительском заговоре с целью снижения народных вкусов. Народ — это такая масса, чьи вкусы понизить просто невозможно: некуда. Так что обойдемся без теорий заговора — в корыто свиньям бросают то, что свиньи хавают.
— Знаете, я вам высказал сейчас соображение не свое, а то, которое я слышал от многих людей. А слышал я от них следующее: шоу-бизнесмен стоит всегда перед выбором — он может взять талантливого человека со стороны, например того же Макса Леонидова или Бутусова, а может взять «зайчика» с улицы и раскрутить. Кого выбрать? Человек талантливый непредсказуем, а «зайчику» всегда можно сказать: так, завтра ты поехал выступать туда-то в рамках предвыборной кампании такого-то депутата или кандидата в губернаторы, послезавтра ты поедешь петь на свадьбе банкира за десять тысяч долларов. Через два дня — в казино…
— Я думаю, Леонидов тоже с удовольствием отыграл бы в казино за десятку.
— Наверняка он и играет, если позовут, потому что ему тоже нужно что-то есть.
— Тогда у вас теряется логика. Если качественный артист тоже не кобенится играть в казино для заработков, почему бы деятелям шоу-бизнеса не раскручивать его вместо «зайчика»?
— Я знаю одного крупного талантливого деятеля культуры, который легко, левой ногой, пишет на заказ довольно хорошие песни по любому поводу. На юбилей банка, например. Хороший мастер. Сначала пишет за деньги. А потом пишет для себя. Но уже перестаешь верить в искренность его песен, потому что видишь, с какой легкостью и непринужденностью пишутся довольно крепкие песни на заказ…
— Вы ушли от ответа на вопрос. Повторяю: отчего бы воротилам шоу-бизнеса не раскручивать талантливых людей вместо «зайчиков», если и тем и другим нужно кушать и никто из них не погнушается за пару штук поиграть на банкете?
— Честно говоря, я не знаю.
— Может быть, проблема просто в том, что чем выше музыкальный уровень автора и исполнителя, тем менее он народен?
— Ну, Макс Леонидов как раз пишет довольно простые, ясные и прекрасные песни. Я — другое дело. «Аквариум» слушают люди особого типа, склонные к странным вещам. По поводу «Аквариума» у меня никаких претензий нет. Мне вообще удивительно, что нас слушают. Мне, честно говоря, непонятна наша популярность. Но почему возникают проблемы у других? У Леонидова?..
— Жаловаться на рынок — все равно что на погоду. Во времена совка с его патологической любовью к «Лебединому озеру», цензурой и худсоветами художникам жилось гораздо хуже.
— Это правда! Рынок хорош уже тем, что позволил неплохим музыкантам вылезти из подвалов и открыто заниматься тем, чем они хотят заниматься. И их за это не преследуют власти, как было раньше, наоборот, им бескорыстно дают деньги богатые меценаты… Наконец, сейчас все музыканты экипированы приличными гитарами. Мне первую хорошую гитару подарили в 34 года. А сейчас у всех есть! Так что жаловаться на рынок грех.
— А на попсу?
— Да и на попсу тоже, честно говоря. Хочет народ — пусть слушает. Всегда и во все времена 90% рынка занято массовым, не очень качественным продуктом.
— Слова не мальчика, но мужа! Наконец-то вы сказали то, чего я от вас добивался. Простую правду без всяких завиральных легенд и заламывания рук с криками о кризисе культуры.
— Никакого кризиса культуры нет. Меня смущает не количество попсы, а то, что на 90% музыка, которая производится в России, сделана под кальку Запада и заведомо второстепенна. Российская музыкальная культура превращается в обоз, который едет за настоящей армией. Мне не нравится, что Россия в этом смысле стала второразрядной музыкальной державой. И меня беспокоит, что массовая культура не выказывает тенденций к развитию.
— А как вам такой тезис: «Подтяните экономику, подтянется и культура»?
— Поскольку в экономике я не специалист, я буду лучше подтягивать культуру… Подавляющее большинство великих композиторов прошлого жили в страшном говнище. Все вокруг знали, что они гении, но тем не менее они прозябали. Им иногда подкидывали денежки богатые меценаты… Только в ХХ веке хорошая музыка стала окупаться — из-за богатой Америки, где все продается, даже классика. Так что, возможно, ваши слова про подъем экономики и музыки не так уж далеки от истины. Поживем — увидим. Я, во всяком случае, возврата в прошлое не хочу.
Александр НИКОНОВ
02.06.2005